Неизбежное сравнение нового «Оза», снятого Сэмом Рейми, с классической картиной Виктора Флеминга «Волшебник страны Оз» (The Wizard of Oz) 1939 года подталкивает к тому же выводу, что и многие современные киносказки, обращающиеся к древнеголливудскому опыту: изобразительная техника, позволяющая показать теперь любые чудеса, за 75 лет шагнула далеко, а драматургическая мысль как-то все пробуксовывает на месте, и брызги грязи из-под ее колес иногда оставляют сомнительные пятна на моральном облике героев, которые, несмотря на все свои первоначальные недостатки, подлежащие преодолению, в итоге должны все-таки вызывать симпатию, а оставляют скорее в недоумении.
Как и «Волшебник страны Оз», картина Сэма Рейми изображает невзрачный Канзас 1905 года черно-белым — здесь прозябает иллюзионист Оскар Диггс, дамский любимец, не балующий девушек разнообразием приемов обольщения, однако выделяющий из общего ряда блондинку в клетчатом платье (Мишель Уильямс). Она приходит к герою спросить совета, принимать ли ей поступившее от другого мужчины предложение, и явно ждет от фокусника решительных действий, однако тот, слегка страдальчески поморщившись в сторону, объявляет ей, что хочет быть не хорошим человеком, а великим — как его кумиры Гарри Гудини и Томас Эдисон, после чего по ряду обстоятельств прыгает в воздушный шар, и кстати подвернувшееся торнадо уносит его в разноцветную страну Оз.
Если домик девочки Дороти, рухнувший в стране Оз, физически раздавил злую ведьму, герой нового фильма сваливается на неопределившуюся ведьму (Мила Кунис), которую ему предстоит изуродовать морально. Но поначалу она выглядит весьма привлекательно, как и ее уже закосневшая во зле старшая сестра (Рейчел Вайс), временно управляющая Изумрудным городом в ожидании, когда исполнится предсказание о появлении Волшебника, который взойдет на трон. Третьей сестрой-волшебницей оказывается та же Мишель Уильямс, играющая обе роли (селянки из пролога и колдуньи) абсолютно одинаково. Джеймс Франко изображает доброту скрытую, причем так глубоко в душе, что едва ли за весь фильм удастся заметить ее проблеск хоть пару раз, между тем Мишель Уильямс, наоборот, хочется попросить, чтобы она припрятала хотя бы часть своей доброты, а то аж глаза слепит, как и от ее белоснежных нарядов в перьях и пайетках. Вообще, если оценивать величие и ужасность нынешнего Оза, то для иллюзиониста, строящего свою карьеру на очаровывании публики, на умении притворяться кем угодно, игра Джеймса Франко несколько однообразна — даже в принесшем ему номинацию на «Оскар» триллере «127 часов» (127 Hours), где он весь фильм торчал в расщелине скалы в отсутствие особых впечатлений и собеседников, следить за переменами на его лице было интереснее.
В психологическом плане «Оз: Великий и ужасный», особенно по сравнению с простодушным фильмом 1939 года, немного озадачивает странной для детской сказки (которая вроде бы должна учить всяким замшелым ценностям типа доброты и честности) атмосферой тотального манипулирования друг другом. И добрая волшебница, и злая почти сразу понимают, что прилетевший к ним волшебник фиктивный, но поскольку другого пока нет, а этот обладает приятной внешностью, то можно использовать его в политических целях — не важно, настоящий он или нет, главное, чтобы народ в это поверил. Героиня Милы Кунис, кроме того, мечтает совместить политические цели с личными и, подпав под обаяние фокусника, использующего приемы опытного многоженца, преждевременно проникается уверенностью, что когда он сядет на трон страны Оз, то сделает ее своей королевой. Ситуация складывается очень жизненная — мужчина вроде бы ничего девушке конкретно не обещает и на фразу «Мы всегда будем вместе» ничего дипломатично не возражает. А когда обманутая в своих романтических ожиданиях девушка превращается в злую ведьму, «милый друг», идущий по женским головам, на прощание намекает, что в ней, может быть, все-таки проснется совесть и она выберет добро.
Самому Озу совесть является в виде летающей обезьяны, которая поклялась служить верой и правдой волшебнику, еще когда не знала, что он самозванец, а узнав, уже не смогла взять клятву обратно, хотя большинство участников этого утренника больше склонны поступать по принципу «Слово, данное лоху, силы не имеет» и считают, что «ложь — это камни, которыми вымощена дорога к величию». Странным образом выбивается из этой циничной атмосферы чувствительный момент фильма, когда равнодушный ко всем Оз вдруг почему-то проникается нежностью к говорящей фарфоровой кукле и, чуть дыша от умиления, приклеивает ей отбитые ножки. Тем не менее, поскольку мы уже научены, что спорадической доброте Оза доверять особо не стоит, история о превращении эгоистичного, амбициозного и алчного вруна в хорошего парня не очень клеится и остается, по сути, историей мелкого шарлатана, сумевшего поставить свой бизнес на широкую ногу.