— Анхар, как вы себя чувствуете после 5 месяцев плена?

— Как ни странно, чувствую себя хорошо. Сейчас в посольстве Украины отъедаюсь эклерами. Очень хотелось мороженым себя побаловать, но его не оказалось. Обо мне заботятся. А в плену ко мне относились как к вещи. Всю зиму я провела в комнате без окна, куда залетал снег, и стены покрывались инеем. А у меня были проблемы с почками, да и такой стресс пережить… Хочу пройти медобследование. На вид я стала старше лет на десять. На такое могла бы пойти хоть одна женщина, чтобы заработать денег? Это мой ответ тем, кто считает, что никакого плена не было.

— Вас пытали в плену?

— Ко мне относились лучше, чем к другим таким же пленным. Мне удалось их убедить, что меня можно выгодно обменять. Я им обещала, что если они меня вскоре отпустят, то я о них много хорошего расскажу. Сначала со мной обращались хорошо. К примеру, на свои копеечные заработки охранники покупали мне яблоки. Или им давали два куска курицы, а они отдавали их мне. Хотя сами оставались голодными. Но потом они почувствовали, что именно они хозяева положения, а я всего лишь жертва, и отношение ухудшилось. В меня могли запустить железным тазом, который в нескольких сантиметрах пролетал от моей головы, или побить шлангом. Мне показывали водителя, с которым я ехала, когда нас схватили. На нем не было живого места. Говорили, что и со мной такое же сделают. Это были люди, которые не несут ответственности ни за что.

— А кто кроме вас был у повстанцев?

— Были какие-то венгерские граждане, россияне. Сирийских граждан либо убивали, либо продавали за маленькие суммы. Кстати, бандиты и сами боятся за свои жизни. Я заметила, что дом их главаря (он был рядом с моим) стали усиленно охранять. Думала, опасаются штурма правительственных войск. Но потом из их разговоров поняла, что разные кланы боевиков воюют друг с другом.

— Несколько раз бандиты назначали дату вашей смерти, если не получат выкуп.

— Мне они говорили, что не убьют меня, но рано или поздно продадут. Их босс успокаивал меня, говорил, что меня любит, что таких, как я, не видел еще. Я ему отвечала: «Любишь так же, как и Сирию? Посмотри, что ты с ней сделал!». Они были почему-то уверены, что их требования будут выполнены. Я объясняла им: «Ребята, вы пытаетесь надуть из меня мыльный пузырь. Но те, кому вы пытаетесь меня продать, понимают, что я столько не стою!». Говорила, что они не получат денег от государства, где много детей больных лейкозом, которых нужно лечить за границей, где люди умирают после последствий Чернобыля до сих пор.

— Зачем бандитам нужна была такая огромная сумма выкупа?

— У них были шансы обменять меня на сирийских невинных людей из тюрем, или попросили бы гуманитарную помощь для голодных. Но они захотели за выкуп купить оружие. Понимаете, меня могли обменять на тысячи жизней других людей. Черт со мной, лучше бы я умерла, чем все те люди! Если бы мой водитель не остановился по их требованию, то нас просто бы расстреляли. Хотя позже меня и заверяли, что не убьют, я знала, что могла умереть от обычного воспаления легких или от голода.

— Как вам удалось бежать?

— Охранники просто заснули, а моя комната закрывалась на обычную защелку. Вот и улизнула. Наверное, они решили, что достаточно меня запугали тем, что на каждом шагу у них блокпосты и вообще на улице застрелят, не разбираясь, кто я. Меня действительно бы избили до смерти, если бы поймали. Но я их «сделала»! Мне пришлось идти по минному полю. Это чудо, что я осталась жива! Можно было нарваться на людей, которые бы выдали меня повстанцам, за каждым кустом мог быть блокпост. Территория, по которой я шла, практически вся контролируется бандитами. Там есть всего один поселок, которому удается держать оборону…

Я шла и молилась, чтобы меня Бог вывел на нормальных людей. И первый попавшийся человек мне помог. Меня передали армии. А потом, чтобы доставить в посольство, организовали целую спецоперацию — несколько авто разъехались в разных направлениях, чтобы бандиты не поняли, в какой машине нахожусь я. И все равно нам пришлось отбиваться. Ведь для бандитов теперь убить меня, отомстить за мой побег — дело чести. Сейчас на меня ведется охота. Моя жизнь стоит две копейки, и они не остановятся ни перед чем.

— Что же вы планируете делать дальше?

— Сейчас навещу родных в России и Украине, а потом, наверное, снова в Сирию. Долго не могу жить спокойной жизнью. Кстати, вашей газете не нужен спецкор в Дамаске?

По материалам Сегодня