На сайте Forbes Россия в 23:54 23 марта опубликована беседа обозревателя издания Ильи Жегулева с Борисом Березовским. Она состоялась в пятницу, менее чем за день до смерти.

«В журналистике есть такая практика: иногда с главным героем публикации репортер встречается “не под запись”, только для того, чтобы тот объяснил свои действия, не давая интервью. <> Информация о нашей встрече и это интервью, которое почти наверняка стало последним в его жизни, не должно было быть опубликовано. Я пообещал это Борису Березовскому. Живому. Когда видел его вчера. Теперь ситуация изменилась, я чувствую себя обязанным рассказать о встрече, которая была одной из последних в его жизни», — пишет интервьюер.

Илья Жегулев рассказывает, что встреча с Березовским должна была состояться на день раньше, но Березовский позвонил и сказал, что приболел, подхватил простуду. Однако уже на следующий день днем он сам предложил подъехать. Встретились в ресторане при отеле Four Seasons. Березовский выглядел неважно. Сразу попросил отключить все средства связи.

Он быстро дал понять, что давно перестал интересоваться бизнесом, говорил о своих отношениях с Бадри Патаркацишвили: «Я всегда плохо разбирался в людях, в их человеческих качествах. Я всегда оценивал их ум, смелость, но заблуждался я и в случае с Бадри…Я и сегодня его оцениваю как друга».

На вопрос, не скучает ли он по России, ответил:
— Ничего я больше так не хочу, как вернуться в Россию. Когда даже завели уголовное дело, я хотел вернуться в Россию. Даже когда завели уголовное дело! Только по совету Елены Боннэр остался. Главное, что я недооценил, что мне настолько дорога Россия, что я не могу быть эмигрантом.

Я абсолютно идеалистически представлял возможность построения демократической России. И идеалистически представлял, что такое демократия в центре Европы. Недооценил инертность России и сильно переоценил Запад. И это происходило постепенно. Поменял свое представление о пути России…

Примеряя на себя роль «российского сидельца», Борис Березовский сказал: «Ходорковский… сохранил себя. Это не значит, что я потерял себя. Но я пережил гораздо больше переоценок, разочарований. Ходорковский все же меньше. Я… потерял смысл. Я не хочу сейчас заниматься политикой».