Батырхан Шукенов не часто балует наш город визитами. Однако в рамках юбилейного тура павлодарцы первыми получили долгожданный весенний подарок — сольный концерт вечного романтика казахстанско-российской эстрады.

Музыкальный отчёт за 30 лет творчества вместил в себя все чаяния слушателей: поклонники старых и новых хитов дружно подпевали «Нелюбимую», «Стань моей молитвой», «Джулию», «Твои шаги» и «Дождь», а меломаны оценили плотный живой звук и приветствовали интересные джаз-роковые аранжировки. Из чего черпает живую энергию Батыр — в эксклюзивном интервью.

— Батырхан, за свою сольную карьеру вы показали довольно широкую амплитуду музыкальных пристрастий. Особенно заметны отступления от традиционного лирического образа по двум альбомам: патриотическому «Отан Ана» и не известному широкой публике инструментальному релизу «Superficial J», совместной работе со звукорежиссёром и аранжировщиком Ильёй Хмызом. Скажите, насколько важен был для вас успех того и другого продукта, и что выпуск таких разных альбомов вам дал для понимания вкусов аудитории?

— Ну, во-первых, естественно, «Отан Ана». Почему? Потому что для меня это как раз тот переходный период, когда я после группы «A-Studio» начал заниматься своим сольным проектом. И с Куатом Шилдебаевым, моим другом, автором этой великой песни, мы практически с нуля создали казахский альбом. И самое главное — у нас не было цели написать коммерчески успешный продукт, мы делали это просто потому, что любим музыку, потому что это была моя давняя мечта — создать альбом на казахском языке.

После того, как он вышел, стало понятно, что это самый верный путь: когда ты ставишь приоритетом создание музыки, а не коммерцию. Хотя это, может быть, неправильно с точки зрения человека, занимающегося популярной музыкой. Все мечтают, чтобы это было и коммерчески успешно, и чтобы самому было не противно.

Песня «Джулия» когда-то явилась примером того, как можно совместить эти критерии: и музыканты не плевались, потому что красивая гармония, мелодия есть, и в то же время для публики эта песня принялась душой. Вообще, если говорить о том, что я делаю, то для меня приоритетным всегда является именно творчество.

— А не вкусы аудитории?

— Тут разные вещи. Можно идти на поводу у публики, а можно её вести и подтягивать.

— Спорный вопрос. Читала, что вы перед внесением песни в альбом интересуетесь у слушателей: пойдёт — не пойдёт в народ, на какую песню сделать клип.

— Это другая стадия. Когда есть несколько хороших песен, можно сделать такое тестирование. И бывает, что мы сами выбираем одну песню — вот она станет хитом, а слушатели говорят: «Вы знаете, а нам нравится вот эта».

— "…а та какая-то мудрёная".

— Ну да. Поэтому мы не то что идем на поводу, просто прислушиваемся. С точки зрения музыкантов зачастую не угадаешь, какая песня выстрелит. Поэтому опять-таки песня «Отан Ана», написанная без коммерческой подоплеки, стала эпохальной, и ничуточку не исчезла её свежесть, актуальность, без плакатного патриотизма.

— У меня вообще сложилось впечатление, что альбом «Отан Ана» состоит из народных песен, ещё из глубин веков дошедших. Не верится, что всё придумано современниками.

— И тем не менее. В то же время там есть и народная мелодия «Япырай», на саксофоне сыгранная. Сам дух, вы абсолютно точно сказали, он как дань казахскому фольклору. Как я уже говорил, это была моя давняя мечта — прикоснуться к фольклору и сделать альбом, по глубине интересным и значимым. Знаете, там есть песня "йыта Бпем", где поется о том, что каждый из нас был маленьким и слышал в своем детстве колыбельные. И мои друзья из России, Германии, Америки укладывали спать детей под эту песню, причем не понимая казахский. А есть друзья, которые занимаются тренингами личностного роста в Москве. И на каком-то этапе тренинга ставится песня «Отан Ана», даются чистые листки и на них нужно написать слова, которые ассоциативно приходят с этой музыкой. Опять же, не понимая языка, люди пишут: степь, свобода, любовь к матери, табун лошадей, ветер, родная земля… Представляете? Парадокс! Значит нам с Куатом Шилдебаевым удалось найти то самое, глубинное.

— А с Ильёй Хмызом что вам удалось найти, ведь это тоже некий возврат к вашим музыкальным истокам, к джазу?

— Вы знаете, я не могу себя назвать джазовым музыкантом, потому что для меня это очень высокая планка. Скорей, я занимался джаз-роком, музыкой, где сочетаются стили — джаз, поп, funk, R'n'B. Для меня это был обыкновенный проходной альбом. Что ж он вас так зацепил? (смеется).

— Потому что в нем столько экспериментаторства! Вы открылись как серьёзный музыкант, мультиинструменталист, который может похулиганить. Я понимаю, что это не для широкой публики…

— Конечно. Это и был эксперимент. Илюха был звукорежиссером в «A-Studio», и мы уже издавали первый такой альбом где-то в 98-99-м, когда оба там работали. Илье нужно было кому-то записать инструментал, и мы просто попробовали. Это был первый раз. А потом родился и этот альбом «Superficial J».

— Ну не говорите, что это не ваше!..

— Нет, почему, это тоже мое! Я очень люблю инструментальную музыку, классическую… Последнее время я только классику и слушаю! Потому что это — основа. Вот как в школе, мы же литературу не учили, мы «пробегали». В консерватории по зарубежной музыке мы тоже «пробегали». И вот теперь, наверное, пришло время такого осознанного понимания, что есть музыка, что есть основа, что есть классика, что есть настоящая джазовая музыка.

Это такие иконы джаза, как Джон Колтрейн, Чарли Паркер, Майлз Дэвис и прочая-прочая. Если брать классику, то это Дебюсси, Рахманинов, который мне очень нравится, Чайковский, Малер и так далее. Это та основа, на которой выстраивается все остальное. Фундамент. И вот сейчас пришло время, когда я в основном слушаю только первоисточники. Это и народная музыка тоже — индийская, домбровая казахская… Это то бесценное, что есть у каждого народа, то, что будет жить в веках. Как священный родник. Сегодня концерт мы закончили песней «Нас оныр» в подтверждение того, что народная музыка есть основа всего и казахская музыка очень красивая.

— А не хотели бы вы заняться популяризацией инструментальной музыки, тем более, что, как я читала, вам больше нравится быть саксофонистом, нежели вокалистом? Поучаствовать в каких-то интересных проектах, как делает Бэла Флек — собирает музыкантов разных национальностей, со своими экзотическими инструментами…

— Мы даже работали на одном фестивале. Это было в 95-м году в городе Литл-Рок. Группа «A-Studio» была тогда приглашена, и мы на одной площадке в какой-то из дней такого большого фестиваля выступали с группой Бэлы Флека. Знаете, я всегда готов к такого рода экспериментам. С точки зрения новых музыкальных впечатлений мне это всё интересно. А сочетание, скажем, народной и элементов джазовой музыки, возможность импровизаций — мне о-очень нравятся!

— Что видно было по аранжировкам старых хитов сегодня. Да и поджемовали отлично, когда вы музыкантов представляли.

— Да, на концертах всегда есть возможность уйти немного в сторону джаза. Но надо знать меру, соблюдать коридоры и не уходить стилистически слишком далеко в сторону. Потому что публика, которая приходит на концерты популярной музыки, все-таки более подготовлена к малой форме. Если мы ей даем расширенные инструментальные пьесы — почему и мало пьес в концертах, того же саксофона — публика не всегда готова принять это. Даже хорошее исполнение высокого качества. Поэтому важно быть в русле стилистики. В определенном направлении нельзя быть эклектичным и использовать что-то другое, у каждого жанра свои законы, свои рамки.

Когда-то я, например, в консерватории играл в симфоническом оркестре, и то был эксперимент чисто классического исполнения. Я играл соло в «Симфонических танцах» Рахманинова, которые он написал в свои последние годы. (А мелодии, которые повлияли на создание этого великого творения, были как раз таки казахские. Песня «Япырай». Представляете, как много, оказывается, первоисточников есть!) Играл произведения для саксофона и французских авторов, и русских. И там свои, классические уже каноны. Это аб-со-лют-но другой мир! Это величайшее, непередаваемое состояние — сидеть в центре симфонического оркестра и ощущать дыхание струнных.

Я играл когда-то джазовые пьесы, когда учился в Ленинграде, и с Игорем Бутманом — а мы знакомы с 17 лет — переписывали все записи Чарли Паркера и так далее… Для меня интересны все жанры. Музыка — огромная глыба, мощная cубстанция, живая энергия, в ней очень много всего!

— А на скольких инструментах вы играете?

— Основной инструмент — саксофон: альт, сопрано и сейчас докупил тенор-саксофон, осваиваю. Причем той же фирмы Selmer, как и мой саксофон, который со мной уже 33 года. А тенор-саксофон, который я купил, 1962 года, то есть мой ровесник. Конечно же, фортепьяно. Конечно же, гитары, на которых я уже два года занимаюсь, потихонечку учу аккорды. То есть я раньше играл на гитаре, в школе, но вот теперь у меня началось мощное увлечение. У меня есть раритетные гитары, акустические и электрические: и американские Gibson и Fender конца 70-х годов, натуральные, не поздние копии, и японские — начала 80-х годов, в свое время считавшиеся хорошо сделанными под Gibson и Fender. Это шестиструнки. А в школе начинал играть на бас-гитаре.

— Планируются ли какие-то совместные проекты, с кем и в каком ключе?

— Пока я занимаюсь своим проектом. Накопилось много музыкального материала, сейчас начинается репетиционный период. И в отчетном концерте, которым в Алматы будет заканчиваться тур, будет как раз много новых песен.

— Кстати, а когда выйдет новый альбом?

— В конце мая выйдет альбом на песни Павла Есенина, это материал, который написан 13 лет назад. Он уже звучал в разные годы — «Дождь, “Душа”, “На стекле разбитом”… Просто решили сделать отдельное издание. Потом накопился материал для создания второго казахского альбома. И есть много новых песен, которые сделаны вот прямо сейчас, ещё не выкладывались в Интернет, не звучали по радио. И хочется сделать на отчетном концерте их премьеру и сразу запустить в продажу диски.

— Все время вы как-то сгустками выбрасываете альбомы! (предыдущие два альбома вышли в 2010-м году с разницей в 2 месяца — прим. авт.) Обычно люди по одному альбому в год-два выпускают… А тут три премьеры сразу.

— Ну, просто хочется набрать какой-то пул и из большого количества выбрать самое-самое ценное. Поэтому так получается.

— Вы планировали создать собственную компанию Batyr&Соmpany: искать новые таланты, открыть свою студию. Что удалось из этого? И кого из молодых исполнителей вы патронируете?

— Компания есть, работает, но я занимаюсь только своим проектом, никого не продюсирую.

— А Дарья Громова?

— Даша Громова — это безумно талантливая девушка из Украины, которая просто прислала песни мне на сайт год назад. Мы познакомились, и она оказалась нереальной, ну просто мегаталантливым человеком! Мы сотрудничаем с ней, она написала несколько песен для кинофильма “Препод”, в котором я выступаю как музыкальный продюсер; он выйдет в мае. Она снималась в этом фильме. Я помогаю Даше в продвижении ее песен на территории Казахстана и говорю о ней в Москве.

— На вашем концерте она будет что-то исполнять?

— Вы знаете, мы сейчас планируем, как будем выстраивать наш концерт… И с одной стороны хочется пригласить, как шесть лет назад, Володю Преснякова, Розу Куанышевну, Севару Назархан, Далера Назарова. И в то же время накопилось столько музыкального материала, что самому бы все перепеть. Мы просто не вместим все свои пожелания в один концерт. Пришло время, когда хочется показать и новый материал, и то, что давно уже ждут, что уже полюбилось публике… Поэтому мы пока не знаем, кто у нас будет участвовать. Скорей всего будет мой сольный концерт.

— Что делаете в часы досуга, когда все-таки не занимаетесь музыкой?

— Да как нормальный человек, отдыхаю, езжу в горы, на природу с друзьями. Или по студенческой традиции — в Питер, просто так, на один-два дня. У нас с друзьями такие культурные прогулки: посещаем Эрмитаж, просто гуляем по городу, по памятным местам. Или собираемся и летим в Ригу, город, где родился мой сын. Этот город я тоже очень люблю. Или, скажем, в тот же Нью-Йорк, как в октябре я был, чтобы просто побыть там десять дней и походить в Blue Note (джаз-клуб — прим. авт).

Очень известное место, где работали и работают величайшие музыканты. В этот раз мы попали на Чик Кореа и Гарри Бёртона. Посещали маленькие джазовые клубы в Даунтауне, где тоже играют очень талантливые музыканты, о которых пока никто не знает. Это выпускники джазовых факультетов Беркли. Это возможность пообщаться, обменяться музыкальной информацией, получить положительные эмоции. Или собираемся и летим в Лондон — потому что появилась идея посетить концерт “Coldplay”…

— Часто музыканты на вопрос “Какую музыку вы любите?” отвечают: “Да я музыку вообще ненавижу!”

— Я думаю, это просто защитная реакция. Тебя одарили этим талантом. Он не твой, все равно это тебе авансом дано. И говорить так — неправомерно. Надо быть благодарным за то, что ты можешь слышать музыку, создавать ее, дарить людям положительные красивые эмоции.

— Где-то писали, что вы являетесь советником президента Казахстана по культуре…

— В Википедии кто-то выложил, но это не так. Бывают моменты, когда на правительственных концертах президент общается с артистами, и вот тогда мы говорим о музыке, о путях развития, что можно сделать. В одной беседе с Нурсултаном Абишевичем я говорил, что в Казахстане нужна национальная школа звукорежиссуры. Я об этом говорю уже последние пять-семь лет. Почему? Да потому что вкладывать надо в молодые умы, которые будут продвигать нашу музыку всех направлений. Будет качественная звукозапись, фиксация материала — вырастет общий уровень исполнителей, фонограммы. У нас пока этого нет. Но у меня есть идея и договоренность с английской стороной, с тем же Грегом Уолшем. Мы планируем, если когда-то у нас будет поддержка государства, построить школу звукорежиссуры и создать студию звукозаписи мирового уровня.

Беседовала Юлия Максимова

Фото Олега Градского